Я в шоке. Недавно мне предложили почитать рассказы некого Джонатана Кимельфельда.
Прочитав два его небольших произведения, я уже разрыдалась. Да-да, я очень сентиментальный человек.
Далее привожу два его рассказа: "Интервью с дворовым псом" и "Дети - SOS!"
= "Интервью с дворовым псом" "Интервью с дворовым псом"
Я дворняжка, дворовый пес, хотя на самом деле я мальчик, мне скоро 10 лет и у меня есть имя — Паша. Но я чувствую себя дворнягой, такая вот у меня жизнь. Больше всего времени я провожу во дворе. Вообще-то я живу в квартире и у меня есть мама и даже папа, которых я очень люблю. Только я не особенно им нужен. Больше всего родители любят гулять вдвоем, оставляя меня на себя самого, потом от них сильно пахнет водкой, и, чтобы не чувствовать этого запаха, я быстрее ложусь в кровать, закрываю голову одеялом и стараюсь заснуть. По утрам мама себя плохо чувствует, долго спит и запрещает ее будить. А мне так хочется, чтобы она поцеловала меня и накормила горячей кашей. Но мне приходится молчать, не сердить ее, чтобы она не кричала "идиот и бестолочь", поэтому я жую остатки вчерашнего хлеба и выбегаю на улицу, которая превращается в мой дом до вечера. Мне не дают ключи от квартиры. Мама, проснувшись, уходит куда- то мыть полы, а папа работает, по-моему, электриком, а может быть еще кем-то, я не помню.
И вот я на улице, чувствую себя вольной дворовой собакой. Гуляю, где хочу, ищу что-нибудь. Знаете где? В мусорных контейнерах. В них очень много интересного. Когда мне очень хочется есть, там можно найти старые булочки, недоеденные фрукты, а однажды я нашел даже два бутерброда с колбасой завернутых в фольгу, съел и был счастлив. А напиться можно здесь же, открою секрет: в выброшенных пакетах из-под сока остается немного. А еще в помойке много игрушек. Конечно они старые и грязные, но я приношу их домой, стираю, как могу, зашиваю и играю в них. Однажды мне даже попались части от "Бионикла", я собрал их, как смог, и у меня теперь тоже есть этот крутой робот. Других игрушек все равно нет. Однажды случилась большая неприятность. Я сидел в контейнере, а проходящая мимо женщина не заметила меня и бросила тяжелый мешок с мусором. Он ударил меня по голове. Наверное, я потерял сознание, потому что, когда открыл глаза, лил дождь, а до этого было много солнца. А еще ребята со мной не хотят играть, потому что от меня пахнет помойкой, а маме моей стирать некогда, ведь ей нужно обязательно погулять с папой. Меня обзывают "Пашка-помоечник", но я не обижаюсь, им трудно понять мою жизнь. Иногда мальчишки с условием, что я помою руки, берут меня в игру. И я мою их в ближайшей луже.
Есть у меня одна беда: очень часто болит голова и так сильно, что, кажется, она взорвется. Чтобы облегчить боль, я ложусь на землю. А больше всего мне нравится лежать на песке в детской песочнице, в ней мягко и песок немного согревает. И я лежу, лежу долго, как настоящая дворняга. Совсем поздно, когда уже все дети ушли со двора , приходят мама и папа, они снова долго гуляли, и вновь невыносимо пахнет водкой, и я быстро бегу домой закрываться одеялом, прячась от этого запаха. Да, совсем забыл, я учусь в школе, в четвертом классе, в школе бываю редко. Учусь плохо, запоминаю все с трудом. Вот дворняжки ничему не учатся. Завтра начнется новый день, и я снова буду представлять себя дворовым псом. Здорово!!! Свобода!!! Только вот все время хочется есть, и все чаще и сильнее болит голова.
Это не выдуманная история, и даже имя мальчика я не изменил. Знаю, он не одинок в своей судьбе. Смотрю в окно — идет сильный дождь. На улице никого. И только Паша лежит в песочнице.
Джонатан Кимельфельд, 9 лет. = "Дети - SOS!" "Дети - SOS!"
Мы сидим, смотрим фильм шведского режиссера Лукаса Мудиссона «Лиля навсегда». Я и мой приятель Иван с четвертого этажа смотрим на экран, где разворачиваются жесткие и жестокие события, бьющие в сердце своей правдивостью. В конце фильма, чтобы не заплакать, сжимаем кулаки. А потом долго молчим, размышляя каждый о своем, и чувствуем острую незащищенность.
Вдруг Иван резко поворачивается ко мне и с внутренним надрывом, будто кровоточит душа, начинает свой рассказ, тихо и четко проговаривая слова, словно цепляясь за каждую букву, как за спасительный пояс.
Иван живет с дедушкой и его женой, мама тихо погибает от водки в деревне недалеко от Клина, отец уже закончил свою земную жизнь, отравив ее алкоголем. В деревне работы нет.
Местные жители живут плохо, бедно. Денег нет на корм для скота, на семена, иногда даже на хлеб. Многие пьют. Мужчины, у которых есть машины, занимаются перевозом немногочисленных пассажиров от станции в соседние деревни и поселки, совсем недорого, за 30–50 рублей. А женщины, в том числе совсем девчонки, выходят на Рижскую трассу.
Иван резко и горько спросил меня: «Ты понял, зачем выходят?» Я молча кивнул. Я давно уже все понимаю. Иван вздыхает, передергивая худенькими плечами. «Если бы не тетя Таня, дедушкина жена, пропал бы я, либо спился, либо «папикам» пришлось сдаться, чтобы с голодухи не сдохнуть, а может – уйти в статью беспризорников. А может быть…(он задерживает дыхание, в ярко-голубых глазах появляется холод, будто покрываются они коркой льда). А может быть, покончил с собой, как эти ребята из фильма. Лучше страшный конец, чем такая страшная жизнь. Спасибо тете Тане, приютила, надежду дала. Мы прощаемся без слов, сдержанно, но по-мужски пожимая друг другу руки. Я подумал, еще одно заказанное детство.
Придя домой, долго размышлял, почему эти горести происходят с нами, детьми? Я понял. Насколько мы беззащитны, и слишком много «заказчиков» и обвиняемых вокруг нас. Конечно же.
Можно позволить себе обвинить тех, кому наша детская незащищенность выгодна в прямом смысле. Кто делает на детях и детстве огромные деньги. Совсем не пугаясь того, что замес их финансовых средств происходит на глазах и кровушке детской.
Дети, они доверчивыми бывают до глупости, идут, как под волшебную дудочку Мартина, на посулы и обещания «добреньких дяденек и тетенек», у которых один интерес – корыстный. И вот они уже могут делать что хотят: продавать в рабство, отдавать Проституции, «сажать на иглу», выбор большой, и стричь купоны почти безнаказанно.
Но можно обвинить и многих родителей, являющихся родителями только по свидетельству о рождении (я знаю таких), им все равно. Как питаются их дети, что читают, какие фильмы смотрят, какой жизнью живут. И таких ненужных, нелюбимых, растерянных детей становится все больше и больше. Имеется вина и у государства нашего. И здесь у меня очень много вопросов. Один из них: «Почему детское пособие с нового года всего 150 рублей? Я провел чистый эксперимент со своей черепахой. Не хватает этой суммы в месяц даже на ее кормление. А черепаха всего лишь пресмыкающееся. А не растущий детский организм».
Со своими умозаключениями пришел я к совсем невеселому, и даже трагическому выводу. Смута и Большая Беда в государстве Российском, и от того Большая, что Беда Детская. Давно, очень давно пора кричать на Лобном месте – Дети-SOS! Если всех детей обездоленных и проданных, изнасилованных и брошенных собрать на Красной площади, превратится она в Площадь Черную от почерневших детских судеб.
Представилась бы возможность, я громко заявил нашему президенту и Думе: «Нужно немедленно создавать Государственную национальную программу спасения Детей! И не надо умалчивать. Все гораздо серьезнее, чем кажется. Нам, детям, виднее! Спасите наши души!»
Джонатан Кимельфельд, 9 лет.
Я в шоке. Ребёнок пишет о таких серьёзных вещах. Информацию о юном авторе можно найти
тут А вот и фотография мальчика :
Маленький отрывок из статьи о Джонатане.
" 29 августа с.г. в Центр гуманной педагогики позвонила одна мама в большом смятении:
— Помогите разобраться. У нас большие проблемы со здоровьем: мой ребёнок слабый, быстро утомляется. Ещё не может есть жёсткую пищу, только пьёт. У него очень мягкие суставы, они перегибаются в обратную сторону. Он не может ходить в школу, так как это опасно для его здоровья. Врачи говорят об инвалидности, но не могут поставить диагноз, потому что все исследования показывают, что он здоров. Что нам делать?
— Почему вы обратились к нам?
— Мне сказали, что у меня необычный ребёнок, “индиго”. Возможно, этим объясняется его странная физиология. Объясните мне, что с ним.
— А чем он увлекается? — спросила я.
— Пишет рассказы."